Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман
* * *
На своих новых постах в Лондоне и Пекине Лоуренс продолжал отстаивать свое видение того, что Гонконг останется под британским контролем, даже если китайцы официально возьмут на себя суверенитет. Он осторожно хвалил китайских лидеров, демонстрируя свое предпочтение сильным людям, способным обеспечить стабильность, которая будет благоприятна для иностранных инвестиций. «Я думаю, это замечательно, как им удается контролировать страну», — сказал Лоуренс в 1983 году. «Чтобы эта масса людей не раскололась на всевозможные фракции, ее нужно контролировать очень жестко». Гонконг, по его мнению, может быть полезен новому, развивающемуся Китаю. «Китай находится на том этапе своего исторического развития, когда ему нужен Запад рядом», — сказал он китайцам. «Возможно, через 50 лет он в нем не нуждается, но сейчас он в нем нуждается и будет нуждаться еще долгое время». В знак лояльности Лоуренс продолжал инвестировать в Гонконг, даже когда переговоры между Китаем и Великобританией зашли в тупик по поводу будущего Гонконга, а многие компании начали переносить свои штаб-квартиры из Гонконга. Это привело к падению фондового рынка и стоимости гонконгской валюты. Его компания вложила миллиарды в строительство новой электростанции в Гонконге и продолжила переговоры о строительстве атомной станции в Дайя-Бэй. Он регулярно встречался с Ли Пэном, инженером и министром правительства, который вскоре должен был стать премьер-министром Китая, и другими высшими руководителями. Лоуренс, подобно Тайпану, настаивал на том, чтобы Гонконг оставался под британским контролем, даже когда вел переговоры об условиях крупнейших иностранных инвестиций, когда-либо осуществлявшихся в Китае.
Но у Дэн Сяопина были другие идеи, как и у британцев.
Дэн проявлял гибкость в отношении экономических реформ и стремился к тому, чтобы страна вела бизнес с Лоуренсом. Но он был непреклонен в том, что Китай вернет себе Гонконг к 1997 году. Готовясь к решающей встрече с Денгом по поводу будущего Гонконга, Тэтчер получила советы от Лоуренса и других лидеров бизнеса. Но когда Тэтчер встретилась с Денгом в Пекине и предложила идею о сохранении Гонконга под британским управлением, Денг сразу же отверг ее. Он прямо сказал ей, что если Китай захочет, он может захватить Гонконг в тот же день. Покидая переговоры, обычно спокойная Тэтчер споткнулась на лестнице, что, по мнению многих в Гонконге, означало, что она была потрясена и расстроена упрямством Дэнга. Фондовый рынок Гонконга рухнул, а гонконгский доллар, основа экономики города, упал в цене. В конце концов, китайцы навязали план, разработанный ими для Тайваня несколькими годами ранее. Известный как «одна страна, две системы», он сохранял британские правовые и экономические нормы на пятьдесят лет, как того хотел Лоуренс, но ясно давал понять, что Гонконг будет управляться Китаем. Действительно, в то время как британцы регулярно консультировались с Лоуренсом о том, как вести себя с Китаем, китайцы, как иностранца, включили его только в «консультативный» список, который разрабатывал официальный документ, который будет управлять Гонконгом. Фактическим составлением занимались китайские бизнесмены, лояльные Пекину, которых китайцы считали будущим города. По мнению китайцев, Лоуренс был полезным проводником британского бизнеса в Гонконге, и китайцы полагались на него, передавая информацию о проблемах иностранного делового сообщества. Но власть должна была твердо находиться в руках Пекина и китайских политиков, чиновников и бизнесменов, которые будут управлять Гонконгом после 1997 года.
В Лондоне Лоуренс также столкнулся с поражением. Опасаясь притока китайцев из Гонконга после передачи власти в 1997 году, британский парламент принял законопроект, ограничивающий возможность жителей Гонконга иммигрировать в Великобританию. Китайцы, проживающие в Гонконге, традиционно считались британскими подданными, поскольку город был колонией. Однако в 1981 году парламент фактически превратил их в граждан второго сорта, которые в 1997 году станут гражданами Китая. В британские паспорта, которые миллионы жителей Гонконга носили с собой во время путешествий, спереди должны были быть вклеены золотые буквы «Гонконг»; их права на иммиграцию в Великобританию или даже на обращение за помощью в британские посольства за границей были резко ограничены. Этот вопрос был гораздо важнее для китайских жителей Гонконга, чем для таких британцев, как Лоуренс, у которых уже было британское гражданство. Но Лоуренс, чей собственный отец столкнулся с противодействием, когда пытался получить британское гражданство в 1920-х годах, был разгневан этими изменениями.
Облачившись в горностаевую мантию члена палаты лордов, новый «король Коулуна» выступил в парламенте Лондона против новых правил. Они создают «впечатление отверженности; ощущение, что на этом важном этапе нашей истории Британия „отдаляется“ от Гонконга, что мы теряем свою „британскость“». Китайские жители Гонконга «не ищут убежища или права жить и конкурировать с вашим трудоспособным населением», — заявил он Палате лордов. Единственное, что ищут жители Гонконга, — это «уверенность в том, что Великобритания, страна, которой они стали доверять, не подведет их».
Лоуренс перечислил все гонконгские компании, создающие совместные предприятия с Китаем. Он подчеркнул, что сам, строя крупнейшую электростанцию в Гонконге, создал 7000 британских рабочих мест, заказав британское оборудование. «Необходимо проявлять большую осторожность».
Лоуренс предупредил, что в противном случае Гонконг станет «мертвым городом, погребенным на страницах истории».
Несмотря на мольбы Лоуренса, законопроект был принят.
Как и в 1949 году, когда он потерял все в Шанхае, и в 1967 году, когда Гонконг оказался под угрозой Культурной революции, Лоуренс встал перед выбором: остаться или уехать. Он решил остаться и приспособиться. В то время как многие все еще переживали из-за соглашения о передаче Гонконга Китаю, Лоуренс приветствовал высокопоставленного китайского чиновника на своей электростанции в Касл-Пик и поднял китайский флаг. Он отказался от своей давней веры в уникальное значение Гонконга как моста между развитым Западом и развивающимся Китаем. Вместо этого Лоуренс поддержал зарождающееся самосознание Китая в речи, которая могла быть написана в Пекине: «Европа достигла плато.
Соединенные Штаты и Россия противостоят друг другу с помощью баллистических ракет дальнего радиуса действия». Китай же, напротив, «предлагает новое поле для развития, становящуюся мировую державу». Гонконг можно рассматривать как «дитя Китая, сын, отправленный в западную школу для получения иностранного образования». Теперь, по его словам, «этот сын возвращается к своим родителям с знаниями, полученными в результате западных контактов. Он хороший сын и хочет помочь своему отцу, а его отец обладает тем пониманием, которое необходимо для преодоления культурного разрыва, существующего между двумя цивилизациями».
Лоуренс считал, что следует разумной бизнес-стратегии, ничем не отличаясь от многих других иностранцев, которые льстили Китаю в надежде получить часть китайского бизнеса. Когда Лоуренс вернулся в Шанхай в 1978 году после тридцатилетнего перерыва, экономика и благосостояние Китая сильно отставали от Гонконга и Запада. Теперь
